Happy New Year!

Андрей Великанов, 30 Дек 2020

Я уже давно привык к ситуациям, если друзья пристают со всякими странными предложениями по части водных процедур. Сплавы по затерянным на карте рекам Карелии, Лапландии, Австралии, Канады и Аляски, кормление комаров на необитаемых островах в Карском море, экспедиция на гидроциклах в Беринговом проливе и ещё много прочих трудно объяснимых страниц биографии крепко пришпандорили к моему затылку ярлык опытного морского волка.

Был даже случай, когда канадский конструктор Ник Вардомский предложил тестировать изобретённый им же педальный водный велосипед. По расчётам «Кулибина» из Оттавы, я должен был за два месяца спокойненько преодолеть 4000 км от Кабо-Верде (Африка) до Барбадоса, входящего в группу Малых Антильских островов Карибского моря, совсем не далеко от Южной Америки. Но это совершенно отдельная история, не относящаяся к сути описываемый событий.

И в тот злополучный вечер, о котором пойдёт рассказ, совсем не удивился звонку Тима Ражеффа, просившего немного помочь на даче. Его крохотный домик стоит в глухомани — на озере у самого подножья вулкана St. Helens (Святой Елены) в американском штате Вашингтон.

Ураганом там оторвало плавучий пирс, сперва его надлежало разыскать, а затем притащить обратно в «конюшню» и в стратегическую картину требовался не столько опытный спасатель, сколько компактный подвесной мотор.

— Лодка у тебя есть? – Спросил я.

— Да, всё ОК! – Загремел в телефон американец. – Корпус алюминиевый и полностью оборудован. Мотор в 15 л.с. будет очень кстати.

Как выяснилось в последствии, в «полный комплект оборудования» входили 1.5 литра виски Jack Daniels #7 из города Lynchburg в штате Теннеси и два деревянных малоразмерных гребных весла для каноэ. Даже спасательных жилетов в этом утлом плоскодонном корыте длинною 320 см не значилось. По счастливой случайности, один спас жилет постоянно жил в моём Ford Expedition.

До нового года оставалось три дня, кое – где на озере хорошо различалась шуга, что означало лишь одно – на днях встанет лёд и с пирсом можно будет распрощаться навсегда. В вопросах личной собственности американцы народ щепетильный, а порою и до неразумных пределов жадный.

С Тимом я познакомился на Рождество 1989 года в доме его родителей, в Сан-Франциско.

В первую очередь он тогда запомнился эластической игрой на пианино, пронзительным штрихом узкого чёрного галстука на белой рубашке и шикарной подружкой по имени Пэм. Писаная голливудская красавица с осиной талией и вздёрнутым в небеса бюстом, прямо сейчас шагнувшая в рождественскую комнату с обложки модного журнала. Таких ярких бабочек не терпят замужние женщины в любой части света и любой компании.

Затем мы с ним плотно пересекались в тундровых кочкарниках Кольского, где много лосося, гнуса и веры в светлое будущее, которого там никогда, конечно же, не будет. Имея немного русских кровей и аляскинского опыта, Тим «сто лет назад» был назначен менеджером в рыболовный лагерь на реке Поной, что разрезает полуостров на две части и впадет в горло Белого моря.

Аляскинские гиды тех лет представляли собой Терминаторов, которым можно было поручить всё, что угодно – от чистки выгребных ям, до мытья посуды и приготовления пятизвёздочного ужина. Сейчас таких парней – раз, два и обчёлся, а может быть и вовсе нет.

Я так долго рассказываю про Тима лишь по одной причине – чтоб стало понятно, почему не смог отказать ему в тот вечер. Тяготы тундровой жизни, также, как и первая любовь, запоминаются до гробовой доски. Ведь возиться с лодочным мотором накануне нового года, тем паче — при минусовых температурах, не самое приятное занятие на свете.

Как оказалось, к самому дому дороги не было. Туда от машин, припаркованных вдоль кромки узкого шоссе, можно было добраться лишь по лесной тропинке, весь путь около полукилометра. Или на лодке – порядка двухсот метров. Тим преодолел данный водный барьер в алюминиевом корыте в одиночку, ловко орудуя деревянным веслом.

В доме нас уже поджидал черноволосый персонаж по имени Хэнк, страшно похожий и лицом, и ужимками на актёра Джима Керри. Хэнк владел половиной загородной резиденции, и, подобно комику, постоянно вращал глазами и строил выразительные гримасы лицом. При желании, выражение его физиономии, можно назвать смешным, или же – дебильным, в зависимости от настроения и ситуации.

Наверное, ладонь у него будет потная, подумал я, обратив внимание, как в такт речи дёргаются уши Хэнка. Так оно и оказалось на деле, рука нового знакомого была влажная. В общем – этот тип мне не лёг на душу с самого первого взгляда.

По правде говоря, Тимовский дом можно было смело назвать курятником высшей категории. Одна комната, одна веранда, один туалет и всё это громоздко нависало над крохотным гаражом, плавно переходящим в стационарный пирс.

Когда мы принялись за спасательное дело, полил колючий дождь и на земле мгновенно образовалась ледяная корка.

Неожиданно выяснилось – установить 35 моторных кило на транец корыта в одиночку невозможно. Вернее, установить то было можно, если находишь вне лодки, но, когда один на один станешь коноёбиться у транца с мотором – хана. Лодка сразу перевернётся, а глубина у пирса — четыре метра.

Обычно я люблю проводить подобные мероприятия без лишних советчиков, но в этом случае буквально с первой минуты пришлось использовать в роли балласта местное воплощение Джима Керри. Народный артист без остановки продолжал шутить и гримасничать. От резкого удара по зубам его спасала уготованная в пьесе роль.

Но те репризы, что можно было выкоблучивать стоя на пирсе, совершенно не годились для лодки, ведь когда мы туда в конце концов загрузились, от борта до кромки воды оказалось не более десяти сантиметров.

— Fuck you! – Первое, что слетело с моих губ в адрес новоиспечённого матроса. Хэнк явно никогда не гастролировал в лодочной теме и в первую же секунду создал такой отрицательный дифферент корпуса, что наш трёхтрубный гигант тотчас черпнули воды.

К сожалению, это самое «фак ю» зализано в американских штатах до дыр и порою не воспринимается слушателями в должной мере, то есть с той степенью ответственности, что испытывал красноармеец, когда командир громко кричит пиздец или блять!

Последнее слово было Хэнку хорошо известно. Он слыл фанатом местной баскетбольной команды Portland Trail Blazers, где одно время блистал центровой Sabas (Арвидас Сабонис), который регулярно получал технические фолы за произнесённое в адрес судей литовское слово bliat!

Ведро ледяной воды в лодке, отсутствие спас жилета и модное литовское слово произвели на Джима Керри просто магическое действие – он не на шутку испугался и готов был выполнять любые команды капитана, даже самые иезуитские. В добавок, я весьма доходчиво разъяснил, что после десяти минут купания при низкой температуре, в организме человека происходят несовместимые с жизнью процессы. И это американцу совсем не понравилось.

На том и порешили – если я говорю блять с любой интонацией, Хэнк должен замереть в той позе, где оно его и настигло. Со словом пиздец я сам не хотел жонглировать ни при каких обстоятельствах и на стал тратить времени на американскую адаптацию его прямого значения у подножия снежного вулкана.

Дощатый пирс мы нашли довольно быстро, в двух километрах на южной оконечности озера.

Беда подстерегала с другого боку – пирс был плотно зажат сухим разлапистым смолянистым кедром самых невероятных размеров. Пришлось возвращаться к Тиму за бензопилой.

Лучше бы мы этого не делали – капиталисты посовещались и решили использовать гиганта на дрова. Кто же спорит! Нет ничего лучше томлёного кедрового запаха, спрятанного в горящих поленьях. Лесопильное дело требует навыка, особенно когда работаешь с шиной в 20 дюймов. Хэнк завёл пилу и неуклюже переместился к носу лодки…

— Блять! – Что есть мочи заорал я – мы вновь черпнули воды.

Хэнк мгновенно обернулся и в ту же секунду цепь ревущей мотопилы оказалась у меня прямо вод носом. Если кто смотрел голливудский ужастик 2003 года — Texas chainsaw massacre, этот эпизод взят прямо оттуда. Три метра алюминиевого кокпита, других вариантов нет.

Лесопильный ребус мы разрулили оригинальным способом – для создания нужного дифферента, я включил заднюю передачу, громко рычал и прилично вонял всеми пятнадцати силами от двухтактного детища Mercury Marine. При всех положительных качествах этого движка, на малых оборотах он любит синим дымком оповестить о собственном существовании ближайшие окрестности. Особенно если промахнулся с маслом и долил его на глаз больше положенного (50:1).

И понтон, и бревно мы тащили одним и тем же манером – Хэнк ногами вперёд усаживался в самый нос лодки и методично подруливал деревянным веслом.   

Забортной воды броненосец черпанул лишь дважды, и каждый раз американец точно фиксировал происшедшее громким криком bliat!

Ранние сумерки мы с Джимом Керри встретили полностью вымотанными, и полтора литра виски из штата Теннесси улетучилось практически незаметно. Голова светлая, рожа красная, ноги ватные – вот результат, полученный на шесть вечера предновогоднего дня.

К тому моменту за окном вовсю бесновалась самая настоящая снежная катавасия и Катя Харт – Тимова гражданская жена тревожно с кем – то лалакала по мобильному телефону.

— Надо быстро сматываться! – Изменившись в лице сказала она. – Идёт снежная буря и в новогодние праздники мы можем оказаться запертыми в горах дней на десять. Для американцев десять дней без работы – невероятный срок. По большому счёту, отдыхать в европейском стиле, в США не умеют. А российское «ехало-болело» тут звучит сильнее смертного приговора.

По темной лесной дорожке пьяный Джим Керри в обнимку с громадным рюкзаком тащился первым. Скользкая тропинка шла всё время в гору, и американец постоянно падал и по идиотски всхлипывал и хохотал. Bliat! Bliat!

Вслед за ним, 35 кг Mercury пёрли в транспортировочной сумке мы с Тимом. Ноги нас тоже не слушались и движок казался невероятно тяжёлым, но бывшие тундровые гиды до поры уверенно держали марку. Затем всё-таки смачно грохнулись мордами в снег, и не в силах подняться, подобно дебилу Хэнку, принялись ржать на все стороны света.

— Happy New Year! – Чеканя слова громко произнёс Тим.

— Полный пиздец! – Завопил я.

Мокрый снег во всю прыть плавился за воротник, шапка слетела в сторону и её надо было искать с фонариком, вставать не хотелось, на сердце было легко и радостно.