Gabi, rattle snake quenn
В ее крошечном домике нет ни стёкол в окнах, ни дверей в проёмах. Электричества и водопровода тоже нет, зато его стены такие синие, что иногда они органично сливаются в один хоровод и с морем, и с небом. Ведь встав с кровати Габи надо пройти всего 27 шагов до крошечного песчаного playa Perla in the sea of Cortez.
Её смуглая кожа иссушена солнцем, ветром и солью, но 72 летняя мексиканка высока и стройна, и совсем не похожа на местных индианок – коротконогих, толстых и бесформенных. Идеалы женской красоты несколько отличаются в этих местах и определить, где у синьоры находится талия совсем непросто. Отец Габи был чистокровным немцем, из тех матросов, что были блокированы американскими кораблями в порту Santa Rosalia во время первой мировой. Это там, где до сих пор стоит металлическая каркасная церковь, построенная французом Эйфелем, вокруг которой все ещё теснятся низкорослые и весьма фасонные деревянные домики некогда мощной французской колонии.
Французы добывали здесь медь и после, на судах немецкой компании Casa Moeller, везли её в Орегон и Британскую Колумбию.
Таким образом смазливый блондин из Гамбурга Питер Хоффман плотно осел на финиковой плантации в San Ignacio, завел семью и нарожал кучу детей, где Габи оказалась нежеланным последышем. Что было дальше, никто сегодня и не расскажет.
Нынче она живет в синем домике совершенно одна, если не считать пушистую серую кошку Джулию и престарелого рыжего кобеля лабрадорового толка, в крови которого было намешено как минимум два десятка пород и мастей.
Когда солнце закатывается за горы и постепенно раскрашивает горизонт то в розовые, то в темно – малиновые тона, Габи всегда сидит на кровати в одной и той же позе, скрестив худые ноги и вытянув вперёд чуть трясущиеся руки. Она что – то шепчет, но даже если прильнуть ухом прямо к её ниточкам — губам, разобрать ничего не получиться. Так же, будет не ясно, куда и как вдруг исчезает мексиканка из дома, ведь ни машины, ни телеги у неё нет.
— О старухе думай всегда хорошо, — сказал мне однажды продавец домашних тамале черноволосый Чило, — я конечно не верю, но поговаривают, что с наступлением темноты Габи может превратиться в кого угодно – и в мальчика, и в крестьянку, а если пожелает, даже в тарантула, скорпиона или гремучую змею. В кактус, рисунок или просто в чувство!
Мой тебе совет – не приближайся к синему домику после захода солнца. А если Габи к тебе сама подойдет, дай ей 180 песо, пожми руку и обязательно улыбнись.
Её рука оказалась холодной, точно бескровной и совсем не была похожа на старушечью, в глазах Габи прыгали озорные огоньки. Причем один глаз был зеленым, другой – коричневым. В них отчетливо светилось усталое вечернее солнце. Это когда оно уже совсем не яркое, вот — вот готовое оставить нас до следующего утра. Правда, когда в тот момент я ненароком обернулся и посмотрел на закат, солнца уже и в помине не было.
Старуха получила свои песо и мою улыбку и сразу заторопилась к синему домику.
Скрытые длинной юбкой худые ноги словно не касались раскаленной земли, в мгновение ока Габи точно взлетела на невысокий бугор и не повернув головы исчезла в темном дверном проёме.
Ей предстояло ещё много сделать, но об этом никто не должен ни думать, ни догадываться, ни мечтать. Даже она сама.
«Тамальщик» Чило больше не приезжал и вопрос – надо ли улыбаться и хорошо относиться к любому встреченному на пути существу или предмету так и остался без ответа.
Впрочем, прикасаться щекой к гремучей змее или тарантулу, будет уже ненужным излишеством. Ведь Габи доверяет далеко не всем.
